fbpx

«НЕ ПРОСТО СКАЗАТЬ, СЕЙЧАС Я ПЕРЕД ВАМИ РАЗДЕНУСЬ, А ИМЕННО ПЕРЕНЕСТИ СВОЙ УНИКАЛЬНЫЙ ОПЫТ В ОБЩЕЕ ПРОСТРАНСТВО» – ОЛЕКСАНДРА ОРЛОВА

Напередодні Правозахисної майстерні із соціального перфомансу «Свідомі діяти» ми поспілкувались із кураторкою міжнародних мистецьких проектів Олександрою Орловою. Культурологиня розповіла про соціальний перфоманс та інші практики акціонізму – їхній вплив на суспільство та на самих автор(-ів/ок).

Олександра Орлова – експертка кількох освітніх заходів «Молодіжної організації  «СТАН». А саме, Високогірного воркшопу «Відкритий діалог про Європейські цінності» в Карпатах(травень, 2017)   та Трансформаційного кемпу «Громадянське занурення» на узбережжі Азовського моря(червень-липень,2017). Олександра також долучилась до проведення діалогової акції «Відкритий діалог про Європейські цінності» в Мелітополі(липень,2017). Сьогодні мистецька активістка знову вирушає в Карпатські гори з командою «СТАНу». У Правозахисної майстерні з соціального перфомансу в освітньому домі “Хата-Майстерня” експертка-культурологиня ділитиметься власним досвідом та знаннями щодо арт-практик і їхньої соціальної дії.

Майстерня “Свідомі діяти” є частиною проекту «Сприяння діалогу та примиренню в регіонах України», який реалізовує ГО «Молодіжна  організація «СТАН» за фінансової підтримки National Endowment for Democracy.

Расскажи немного о себе. Как пришла к тому, чем занимаешься сейчас? Давно ли изучаешь современное искусство?

Училась в Петербурге. Первое образование – филологическое: учила английский и немецкий языки. В то время была далека от арт-проектов. Немного позже стало понятно, что люблю фотографировать – поступила в художественную школу. Там настолько всё хорошо пошло, что закончив пару курсов, я осталась там преподавать. Как раз моя любовь к искусству плюс знания о фотографии позволили вести лекции  о современном фото на разных площадках города.

Когда я закончила филологию, мне предложили поступить на культурологический факультет в Большой университет. Там было очень интересно, но я проучилась в нём всего год. Затем, так и не окончив, по личным обстоятельствам переехала в Москву. В столице я работала в сфере дизайна. Постепенно знакомилась современными художниками, искусствоведами, критиками. У нас было такое интересное формирование (оно действует и сейчас, но я застала тот год, когда собирались чуть ли не каждую неделю) ЦНИИ ПИПС – Центральный Научно-Исследовательский Институт Психогеографии и Пограничных Состояний. Психогеография –  это изучение влияния на человека окружающей среды влияние человека на окружающую среду в урбанистическом плане. Деятельность ЦНИИ ПИПСа  заключалась в изучение современной философской мысли, посещение музеев выставок, встречи с художниками, организация выставок, акции, перфоменсов, хепенингов. Причём в достаточно интенсивном режиме. Это был поток проектов.

После 2014 года ты приняла участие в общем арт-проекте украинских и российских художни(-ков/ц). Расскажи, что это был за проект?

Это была выставка «Не мир» – проект, благодаря которому мы познакомились со многими украинскими художниками. Мы не были главными кураторами,  включались по мере того как он развивался. Там была достаточно анархическая структура, принципиально не было лидеров. Хоть сам проект часто связывали с именем Катрин Ненашевой, она всегда держала себя тактично по отношению к другим участникам. Как возникла идея?  В разговорах после 2014 года стало понятно, что украино-российский конфликт в обеих странах подают примерно одинаково: создание образа врага,  игнорирование гуманистической составляющей, наоборот разжигание вражды. На тот момент у нас уже был большой опыт перфомансов хепенингов, поэтому мы решили провести выставку максимально интерактивно в виде шествия по городу с проведением читки луганского драматурга. То есть это выглядело бы так: группа людей идет по улице с куклами, рисунками, несёт инсталяции, заходит в автобус начинает читать пьесу. Затем выходит, фотографируется на фоне какого-то здания, подходит бульвару, где их встречает другая группа с уже развешенными работами.

Но проблема в том, что первая группа, которая должна была читать пьесу, вообще никуда не продвинулась – их задержали. Ребята несли репродукции работ, одна девушка несла телевизор на подносе, у другого парня была инсталляция из гвоздиков (как бы связи между людьми). Задержали за несанкционированное шествие от дома номер 4 до дома номер 1.

Если возвращаться от сути к форме, что отличает перфоманс от других форм акционизма, как хэппенинг акция?

Я думаю, это проблема теоретиков, потому что им нужно как-то разделить понятие, чтобы определить суть. Когда думаешь, что тебе нужно сделать,  на мой взгляд, важнее к кому ты хочешь обратиться. Если хочешь говорить с широким кругом людей, не только с художниками, тут границы между перфомансом и другими формами акционизма достаточно размытые. Перфоманс наиболее срежиссированный. Ты имеешь предварительный сценарий, думаешь, как ты будешь выглядеть, о выгодных позициях для фотографов. Как например, в перформансе Марины Абрамович «1:0». Она находилась  в помещении, а любой, кто заходил, мог проводить с ней манипуляции определенным набором предметов. Хоть набор предметов был достаточно разнообразен, происходящее не могло отойти далеко от намеченного сценария. Если же мы берём социальной перфоманс и другие формы акционизма,  тут на самом деле много кейсов, когда всё идёт не как задумано, тут намного больше прямого действия. Что привести в пример прямого действия?

Вот группа художников в девяностых годах поднялась на Мавзолей с жестяной растяжкой, по сути, баннер, «ПРОТИВ ВСЕХ». Это происходило перед выборами президента с довольно неясным списком кандидатов. В другое время в другом месте их действия не имели бы такого эффекта. Но они растянули свой баннер на Мавзолее, где когда-то стояли члены политбюро накануне выборов. Именно по этому акция стала очень ярким событием.

Хочется спросить, что им за это было?

Ну это были девяностые. Тогда ещё не было того, что началось позже. С ними не стали обращаться так, как, например, с Пуси Райт. Да, их задержали. Наверное, доходчиво объяснили, что всё это пора заканчивать. И для всех этих художников время открытого акционизма той акцией, по сути, и закончилось. Один открыл школу современного искусства. Другие реализовали себя в чём-нибудь другом. То есть, как закончилось? Вроде бы все остались живы, но не по своей воле пришлось изменить свои стратегии.

Давай поговорим о социальном воздействии, которое может оказать перфоманс, акция, хепенинг. Можешь вспомнить реальные примеры влияния, когда такие арт-практики влияли на общество?

Примеры есть. Причём осуществляют прямое действие не обязательно художники, иногда это дело рук активистов, непосредственно не связанных с искусством. Вспомним такую акцию, которая называлась «Розовые трусы», которую провели в Индии. Причиной послужил вот такой случай. Жительницы одного штата приехали в другой, где на довольно крепких позициях была организация, защищающая традиционные ценности.  Девушки пошли в бар, грубо говоря, выпить пару коктейлей, хорошо провести время. Их со скандалом выгнали из заведения приверженцы той организации. Мало того погнались за ними по улице всячески оскорбляя. Никто за девушек тогда не заступился, но хотя-бы сняли происшествие на видео. Видео быстро разошлось  в Интернете. Лидер организации прокомментировал его, мол, правильно, нечего разврат сеять. Так же добавил, что  близится День святого Валентина – это вообще праздник разврата: как могут люди, не состоя в браке, демонстрировать свои отношения, держаться за руки, гуляя по улице.  Он пообещал, что  члены его организации ,если увидят кого-то в день Святого Валентина держащимися за руки, отведут в церковь и будут венчать.

На это она журналистка придумала, как мы сегодня говорим, фото-жабу. Она взяла типичную форму одежды той традиционалистской организации (шорты, почти как у британской полиции) перекрасила в розовый цвет. Дальше сделала изображение в стилистике этих индийских открыток с сакральным символом или божеством, от которого расходятся лучи. Но вместо сакрального символа она поместила туда эти розовые штанишки. Написала: привет тому-то-тому-то, розовые штанишки в подарок не толерантным людям в День святого Валентина. Это было нечто! Фото-жаба настолько понравилась индусам, что многие люди с воодушевлением стали посылать розовое нижнее бельё в главный офис этой организации.  Горы посылок приходили в офис к ним. Сначала традиционалисты даже не поняли, начали фотографироваться , выкладывать снимки в Интернет. Потом до них дошло, но было уже поздно. Я считаю, это удачный пример социальной акции, флешмоба. Он делался не художниками, а просто людьми с активной позицией и дал свой результат.

Возвращаясь к перфомансу, что заставляет автора из всех форм выражения своих идей  политических, творческих, выбрать именно эту – перфоманс?

Сложно сказать. Перфомансы тоже бывают разные, которые выдвигают на первый план автора как актера или танцора. Художники не часто становятся перфомерами на всю жизнь. Просто некоторые вещи хочется показать со своим участием, пропустить через себя .Это огромный коммуникативный и телесный опыт. Я бы сказала, крайняя персонификация. Ведь выставку можно показать и без художника, но перфоманс не может пройти без участия автора. За счёт этого, он имеет ту силу  неповторимости момента.

На твой взгляд, что станет самым большим вызовом для наших участников и участниц в мастерской социального перфоманса?

Во-первых, тот момент, когда нужно переступить через стеснение. Во-вторых, сделать свой личный опыт ценным для всех.  Не просто сказать, сейчас я перед вами разденусь, а именно перенести свой уникальный опыт в общее пространство, сделать его понятным другому человеку, чтобы он мог его воспринять. Это достаточно непростое вызов.